НеИзоЛьда, 53 - 24 октября 2007 15:55

Человеческий организм – очень хрупкая конструкция. Теперь ты знаешь. Когда-то очень-очень-очень давно тебе случилось увидеть телеинтервью с одной известной писательницей. Она рассказывала о том, как живет почти полноценной жизнью и не отчаивается, не смотря на проблемы со здоровьем. Тогда ты впервые услышала выражение «качество жизни». Почему-то сейчас оно выплыло из памяти.
Врач сказал: «Теперь у Вас будет другое качество жизни». Без пафоса и трагедии в голосе, просто и обыденно. У него таких случаев – миллион и маленькая тележка.
Все очень банально. Январь, 25-е. Татьянин день. Мороз под 50. Метал хрупкий, как стекло. Пока добежишь до дома, кажется, глаза заледенеют. Ты хочешь домой, побыстрее в тепло. Этот водитель просто тебя не видел. У него стекла замерзли. Так и уехал, ничего не заметив. Потом никак не мог поверить дознавателю. Скорая помощь, приемный покой, больничная палата. Этого не может быть. С кем угодно, только не с тобой. Переживаешь, как там дочь у чужих людей? Кто кошку кормит? Цветы, наверное, никто не поливает – погибнут, жалко… Как там без тебя бизнес-план защитили… Анализы, снимки, обследования, МРТ, ангеография. Твой словарных запас пополняется огромным количеством медицинских терминов. Все еще не веришь, что с тобой может произойти что-нибудь серьезное. На тебе всегда все заживает, как на собаке. Ждешь, со дня на день – домой…
Февраль, 14-е. День Святого Валентина. Операционная. 4 часа, две бригады хирургов и анестезиологов. Ты в сознании. Все слышишь. Их приглушенные тревожные голоса. Анестезиолог держит тебя за руку, что-то спрашивает без конца – контролирует сознание. Реанимация. Сутки ада – анестезия отошла. Датчики по всему телу. Дурацкий катетер с гармошкой. Капельницы – одна за одной… Очень хочется пить. Не дают. Вдруг после наркоза ты им что-нибудь облюешь? «Кто убирать будет? Терпи». Одна пожилая санитарка сжалилась, намочила бинтик. «Обтирай губы». Опять больничная палата. Глаза - на мокром месте, слезы текут сами. Ты не можешь их контролировать. Они бесят медперсонал и тебя саму. Истязаешь себя вопросами «почему я?» и «за что мне это?», а ответов не находишь. Коллеги с апельсинами и всеми полагающимися в таких случаях вещами. Отводят глаза. Надежда Андреевна, милейшая женщина. Привезла домашних котлеток. Через весь город везла, укутав в пуховой платок, чтоб горяченькие… Жуешь, чтоб не обидеть. Вкуса не чувствуешь. Становиться еще хуже. Бывший притащился… огромный и неуклюжий, как медведь, такой неуместный… Дохнул коньяком – приложился уже, для храбрости что ли? Выглядит особенно потасканным, больше чем обычно. Галстук из кармана, ужасная рубашка – сам выбирал? Принес шоколад – «гормоны счастья вырабатывать». И сигареты – «как ты тут без сигарет? Пухнешь, да?» Идиот! Какие сигареты? Ты в туалет подняться не можешь. У тебя специальная кнопочка над кроватью: нажмешь – подставят судно. Он не сочувствует – он шутит. Рассказывает всякие глупые смешные случаи. Смеются все, кроме тебя. Почему-то стыдно за него. На вопрос «кто это?», пряча глаза, отвечаешь, что просто знакомый. В «просто знакомого» никто не поверил. Стыдно за себя. За то, что лежишь распятая на проштампованных простынях, в мятой рубашке на голое тело, опухшая от слез, с грязными волосами. И кто ему только сказал? Думаешь, только бы никто не догадался дочь привезти. Этого ты точно не выдержишь.
Пытаешься пройти по палате: пять шагов туда, пять – обратно. Костыли, два санитара поддерживают, ловят… Врач наблюдает… «О, да я прямо как Анатолий Маресьев… - У него протезы плохие, ты как Валентина Терешкова. – У нее что протезы? – Нет, она в космос летала». У врачей такой юмор.
Потом – дом, постельный режим, испуганные глаза ребенка. При выписке тебе выдают листовку «Алгоритм послеоперационного поведения» и ксерокопию явно переводной брошюры под радужно-оптимистическим названием типа «Новая жизнь». Изучаешь, заучиваешь наизусть. Теперь это – твои и Библия, и Евангелие. Как надевать носки, как принимать душ, как поднимать с пола упавшие предметы, как спускаться по лестнице… Есть даже Кама-сутра в картинках для таких, как ты: в каких позах это теперь можно делать… Обзваниваешь все аптеки и специализированные магазины медтехники в попытке приобрести те чудесные приспособления, описанные в брошюре, которые помогут тебе обслуживать себя самостоятельно. Результат – ноль.
Из другого города в экстренном порядке прибывает твоя мама. Ухаживать за тобой, приглядывать за твоим ребенком. Со своим мужем – совершенно чужим для тебя человеком. В твоей двухкомнатной квартире явно мало места для такого количества людей. Они заполняют собой все твое жизненное пространство. Внедряются в него и вытесняют тебя. «Какие-то странные к тебе коллеги приходят. Шумят, смеются. Они что не понимают, больному человеку нужен покой. А те две - вообще с пивом пришли. И с рыбой. Мы же пожилые люди, они нам мешают». Ты с 17 лет жила самостоятельно. Сама решала, что и когда. Теперь они хозяйничают в твоей жизни, переделывают ее под себя. Наполняют какими-то бессмысленными вещами: накидки на кресла – «для уюта», невообразимые дерматиновые стулья – «чтобы всем хватало», коврики перед кроватью – «чтоб ногам не холодно», занавесочка в ванную комнату - «очень веселенькая - не то, что была»… Распоряжаются твоей кредитной картой по своему усмотрению. Твой счет в банке непреодолимо стремиться к нулю. «Знаешь, как все дорого?» Ты молчишь… Да тебя и не спрашивает никто… Слез уже нет. Эмоций вообще не осталось. Полное безразличие.

• 
• 
•